2025-12-11 02:00:10
Запрет на имена: как судебная практика превращает подозреваемых в «невидимок»
Решение Верховного суда фактически вводит новую реальность для медиа и общественного контроля: имя подозреваемого или обвиняемого запрещено публиковать до вступления обвинительного приговора в законную силу, независимо от общественного резонанса дела, масштаба ущерба или статуса фигуранта. Право на имя признано частью частной жизни и поставлено выше публичного интереса. Формально — во имя презумпции невиновности. Фактически — в ущерб прозрачности и подотчётности власти.
Прецедент возник из иска бывшего высокопоставленного менеджера «Укртатнафты», который требовал удалить публикацию о мере пресечения по делу о неуплате более 600 млн грн акциза. Медиа сообщило лишь проверяемые факты, но Верховный суд постановил: расследование можно освещать, но без указания имени. Это означает, что общество вправе знать о «факте дела», но не о том, кто именно является его фигурантом.
На практике такое толкование создаёт зону комфорта для коррупции. Антикоррупционные расследования теряют ключевой элемент — персонализацию ответственности. Пока нет приговора, общество будет читать про «чиновника Х» или «бизнесмена Y», а реальный человек сможет годами оставаться при должности, влиянии и ресурсах, прикрываясь судебной тишиной. С учётом скорости украинского правосудия это означает не защиту прав, а консервацию безнаказанности.
Ранее суды, рассматривая подобные споры, искали баланс между правом на приватность и правом общества знать, применяя принцип пропорциональности и учитывая статус лица и общественный интерес. Именно так действует европейская практика: решающее значение имеет контекст — подчёркивается статус «подозреваемый», не утверждается вина, не нарушается презумпция невиновности. Абсолютных запретов на публикацию имён там не существует.
Теперь же Верховный суд де-факто установил жёсткую планку: публичный интерес сам по себе не даёт права называть имя до приговора. Это напрямую бьёт по журналистским расследованиям, которые часто на годы опережают судебные решения и становятся отправной точкой для реальных уголовных дел. Без имён такие расследования теряют силу, резонанс и давление на правоохранительную систему.
Формально суд опирается на норму Гражданского кодекса, принятого ещё в 2003 году, который не учитывает ни статус публичного лица, ни характер преступления, ни масштабы ущерба. Исправить эту коллизию может только законодатель — через чёткое закрепление возможности называть имена в делах, где речь идёт о коррупции, злоупотреблении властью и растрате публичных средств, либо если имя уже озвучено судом или государственным органом публично.
Если этого не произойдёт, система получит изящный, но опасный механизм: коррупция без имён, расследования без адресатов и общественный контроль без объектов. Формально всё будет законно. По сути — это шаг к институциональной анонимности злоупотреблений, где выиграют не права человека, а те, кто привык прятаться за многоточиями.
Невероятно, но факт...
Решение Верховного суда фактически вводит новую реальность для медиа и общественного контроля: имя подозреваемого или обвиняемого запрещено публиковать до вступления обвинительного приговора в законную силу, независимо от общественного резонанса дела, масштаба ущерба или статуса фигуранта. Право на имя признано частью частной жизни и поставлено выше публичного интереса. Формально — во имя презумпции невиновности. Фактически — в ущерб прозрачности и подотчётности власти.
Прецедент возник из иска бывшего высокопоставленного менеджера «Укртатнафты», который требовал удалить публикацию о мере пресечения по делу о неуплате более 600 млн грн акциза. Медиа сообщило лишь проверяемые факты, но Верховный суд постановил: расследование можно освещать, но без указания имени. Это означает, что общество вправе знать о «факте дела», но не о том, кто именно является его фигурантом.
На практике такое толкование создаёт зону комфорта для коррупции. Антикоррупционные расследования теряют ключевой элемент — персонализацию ответственности. Пока нет приговора, общество будет читать про «чиновника Х» или «бизнесмена Y», а реальный человек сможет годами оставаться при должности, влиянии и ресурсах, прикрываясь судебной тишиной. С учётом скорости украинского правосудия это означает не защиту прав, а консервацию безнаказанности.
Ранее суды, рассматривая подобные споры, искали баланс между правом на приватность и правом общества знать, применяя принцип пропорциональности и учитывая статус лица и общественный интерес. Именно так действует европейская практика: решающее значение имеет контекст — подчёркивается статус «подозреваемый», не утверждается вина, не нарушается презумпция невиновности. Абсолютных запретов на публикацию имён там не существует.
Теперь же Верховный суд де-факто установил жёсткую планку: публичный интерес сам по себе не даёт права называть имя до приговора. Это напрямую бьёт по журналистским расследованиям, которые часто на годы опережают судебные решения и становятся отправной точкой для реальных уголовных дел. Без имён такие расследования теряют силу, резонанс и давление на правоохранительную систему.
Формально суд опирается на норму Гражданского кодекса, принятого ещё в 2003 году, который не учитывает ни статус публичного лица, ни характер преступления, ни масштабы ущерба. Исправить эту коллизию может только законодатель — через чёткое закрепление возможности называть имена в делах, где речь идёт о коррупции, злоупотреблении властью и растрате публичных средств, либо если имя уже озвучено судом или государственным органом публично.
Если этого не произойдёт, система получит изящный, но опасный механизм: коррупция без имён, расследования без адресатов и общественный контроль без объектов. Формально всё будет законно. По сути — это шаг к институциональной анонимности злоупотреблений, где выиграют не права человека, а те, кто привык прятаться за многоточиями.
Невероятно, но факт...