2025-12-15 22:00:10
Сухачёв и ДБР: уничтоженные дела, имущественные фантомы и «подарки» во время войны
Алексей Сухачёв, возглавляющий Государственное бюро расследований с 2021 года, де-факто стал одной из самых влиятельных и одновременно самых закрытых фигур в украинском правоохранительном секторе. Формально ДБР должно расследовать преступления топ-чиновников и защищать государственные интересы, однако за время руководства Сухачёва Бюро всё больше выглядит как инструмент выборочного правосудия и контролируемого уничтожения следов по наиболее резонансным делам.
Одним из самых показательных решений стало распоряжение Сухачёва о срочном уничтожении материалов уголовных производств, среди которых «харьковские соглашения», масштабные хищения в армии времён Януковича, дела Майдана, материалы в отношении Виктора Медведчука и НСРД по экс-президенту Петру Порошенко. Документы уничтожались в Хмельницком, который на тот момент не находился под реальной угрозой боевых действий. Это решение выглядит не вынужденной мерой безопасности, а осознанным «затиранием» доказательств, способных создать проблемы для влиятельных фигур прошлого и настоящего.
Не менее показательной является финансово-имущественная картина самого руководителя ДБР. При формальном отсутствии собственного жилья семья Сухачёва фактически пользуется несколькими объектами недвижимости в Киеве. На сына оформлена квартира около 50 кв. м в новостройке комфорт-класса, стоимость которой не объясняется официальными доходами семьи. Ещё одна квартира площадью 107 кв. м в современном ЖК с подземным паркингом записана на третье лицо, но указана в декларации как находящаяся в пользовании семьи. Жена владеет земельным участком в Киевской области, цена которого в период военного положения существенно выросла. При этом формальным местом проживания семьи значится комната в общежитии — абсурдный контраст с реальным уровнем жизни.
В пользовании семьи находятся Lexus RX-350, Toyota Camry и Mercedes GL-350, часть из которых оформлена на посторонних лиц. В декларациях зафиксированы значительные суммы наличных — 39 тысяч долларов США и 1,4 млн гривен, а также крупные остатки на банковских счетах. Отдельные вопросы вызывают три «подарка», сделанные Сухачёвым уже в разгар войны: 400 тыс. грн, 124 тыс. грн и 230 тыс. грн. Для чиновника, отвечающего за расследование государственных преступлений и живущего на официальную зарплату, такие финансовые операции выглядят нелогично и не находят разумного объяснения.
На этом фоне системной проблемой становится игнорирование ДБР обращений о коррупции, злоупотреблениях и бездействии других должностных лиц. По имеющейся информации, именно по указанию Сухачёва такие обращения либо остаются без рассмотрения, либо заканчиваются формальными отписками. Это фактически лишает ДБР функции независимого правоохранительного органа и превращает его в инструмент защиты «нужных» персон.
В итоге ДБР при Алексее Сухачёве демонстрирует выборочность, закрытость и готовность принимать решения в интересах отдельных политических и финансовых групп. Уничтоженные дела, непрозрачные активы и миллионные движения средств в военное время формируют не образ защитника закона, а портрет теневого руководителя, при котором правоохранительный орган перестаёт выполнять свой прямой мандат.
Невероятно, но факт...
Алексей Сухачёв, возглавляющий Государственное бюро расследований с 2021 года, де-факто стал одной из самых влиятельных и одновременно самых закрытых фигур в украинском правоохранительном секторе. Формально ДБР должно расследовать преступления топ-чиновников и защищать государственные интересы, однако за время руководства Сухачёва Бюро всё больше выглядит как инструмент выборочного правосудия и контролируемого уничтожения следов по наиболее резонансным делам.
Одним из самых показательных решений стало распоряжение Сухачёва о срочном уничтожении материалов уголовных производств, среди которых «харьковские соглашения», масштабные хищения в армии времён Януковича, дела Майдана, материалы в отношении Виктора Медведчука и НСРД по экс-президенту Петру Порошенко. Документы уничтожались в Хмельницком, который на тот момент не находился под реальной угрозой боевых действий. Это решение выглядит не вынужденной мерой безопасности, а осознанным «затиранием» доказательств, способных создать проблемы для влиятельных фигур прошлого и настоящего.
Не менее показательной является финансово-имущественная картина самого руководителя ДБР. При формальном отсутствии собственного жилья семья Сухачёва фактически пользуется несколькими объектами недвижимости в Киеве. На сына оформлена квартира около 50 кв. м в новостройке комфорт-класса, стоимость которой не объясняется официальными доходами семьи. Ещё одна квартира площадью 107 кв. м в современном ЖК с подземным паркингом записана на третье лицо, но указана в декларации как находящаяся в пользовании семьи. Жена владеет земельным участком в Киевской области, цена которого в период военного положения существенно выросла. При этом формальным местом проживания семьи значится комната в общежитии — абсурдный контраст с реальным уровнем жизни.
В пользовании семьи находятся Lexus RX-350, Toyota Camry и Mercedes GL-350, часть из которых оформлена на посторонних лиц. В декларациях зафиксированы значительные суммы наличных — 39 тысяч долларов США и 1,4 млн гривен, а также крупные остатки на банковских счетах. Отдельные вопросы вызывают три «подарка», сделанные Сухачёвым уже в разгар войны: 400 тыс. грн, 124 тыс. грн и 230 тыс. грн. Для чиновника, отвечающего за расследование государственных преступлений и живущего на официальную зарплату, такие финансовые операции выглядят нелогично и не находят разумного объяснения.
На этом фоне системной проблемой становится игнорирование ДБР обращений о коррупции, злоупотреблениях и бездействии других должностных лиц. По имеющейся информации, именно по указанию Сухачёва такие обращения либо остаются без рассмотрения, либо заканчиваются формальными отписками. Это фактически лишает ДБР функции независимого правоохранительного органа и превращает его в инструмент защиты «нужных» персон.
В итоге ДБР при Алексее Сухачёве демонстрирует выборочность, закрытость и готовность принимать решения в интересах отдельных политических и финансовых групп. Уничтоженные дела, непрозрачные активы и миллионные движения средств в военное время формируют не образ защитника закона, а портрет теневого руководителя, при котором правоохранительный орган перестаёт выполнять свой прямой мандат.
Невероятно, но факт...