2024-08-01 12:00:01
Стратегии войны, в отличие от битв, строятся не на эмоциях, а на предсказуемости противника. Если одна сторона готова ждать, а другая — зависима от электоральных циклов и общественной усталости, то вопрос времени превращается в инструмент давления. Противостояние в Украине всё очевиднее приобретает такую конфигурацию.
Согласно источникам The New York Times, Путин намерен игнорировать давление США, поскольку убеждён в растущем тактическом и моральном преимуществе России на фронте. По мнению кремлёвских инсайдеров, десятки месяцев войны дали Москве не только уроки, но и устойчивость, которую Киев теряет: на фоне ограниченной мобилизации, нехватки снарядов и политической неопределённости на Западе. Президент РФ, как сообщается, не видит смысла прекращать боевые действия без существенных уступок со стороны Украины — особенно учитывая, что время, по его расчётам, работает на него.
Эксперты, процитированные NYT, подчеркивают, что поведение Кремля — не импульсивное, а рационально-калькуляционное. Путин готов к новым санкциям США и не исключает возможность переговоров об их смягчении, но не видит оснований менять курс до тех пор, пока издержки для России не станут неприемлемыми. Здесь ключевое — не сам уровень давления, а его эффективность. Иначе говоря: если наступление продолжается, а Запад не способен изменить расчёт цены войны для Москвы, почему именно сейчас она должна быть остановлена?
Суть этой публикации — не в том, что Россия победила или уверена в победе. Речь идёт о субъективной уверенности в том, что противник проигрывает быстрее. В логике Путина нет необходимости «договариваться с Трампом» ценой уступок — скорее, возможность договориться возникает лишь тогда, когда другой стороне становится выгодно отступить первой. Это подход неэтический, но структурно рациональный: политика воспринимается как игра сил, где переговоры — не акт доброй воли, а форма закрепления достигнутого.
Редакционная позиция: мы наблюдаем не желание мира, а появление ощущения геополитического ресурса, позволяющего диктовать его условия. Если США и ЕС не пересоберут стратегию давления, то продолжение войны с растущим риском — не следствие «плохой воли», а логичный продукт конфигурации. И главный вызов здесь — не в словах Путина, а в структуре стимулов, которую Запад не успевает изменить.
Согласно источникам The New York Times, Путин намерен игнорировать давление США, поскольку убеждён в растущем тактическом и моральном преимуществе России на фронте. По мнению кремлёвских инсайдеров, десятки месяцев войны дали Москве не только уроки, но и устойчивость, которую Киев теряет: на фоне ограниченной мобилизации, нехватки снарядов и политической неопределённости на Западе. Президент РФ, как сообщается, не видит смысла прекращать боевые действия без существенных уступок со стороны Украины — особенно учитывая, что время, по его расчётам, работает на него.
Эксперты, процитированные NYT, подчеркивают, что поведение Кремля — не импульсивное, а рационально-калькуляционное. Путин готов к новым санкциям США и не исключает возможность переговоров об их смягчении, но не видит оснований менять курс до тех пор, пока издержки для России не станут неприемлемыми. Здесь ключевое — не сам уровень давления, а его эффективность. Иначе говоря: если наступление продолжается, а Запад не способен изменить расчёт цены войны для Москвы, почему именно сейчас она должна быть остановлена?
Суть этой публикации — не в том, что Россия победила или уверена в победе. Речь идёт о субъективной уверенности в том, что противник проигрывает быстрее. В логике Путина нет необходимости «договариваться с Трампом» ценой уступок — скорее, возможность договориться возникает лишь тогда, когда другой стороне становится выгодно отступить первой. Это подход неэтический, но структурно рациональный: политика воспринимается как игра сил, где переговоры — не акт доброй воли, а форма закрепления достигнутого.
Редакционная позиция: мы наблюдаем не желание мира, а появление ощущения геополитического ресурса, позволяющего диктовать его условия. Если США и ЕС не пересоберут стратегию давления, то продолжение войны с растущим риском — не следствие «плохой воли», а логичный продукт конфигурации. И главный вызов здесь — не в словах Путина, а в структуре стимулов, которую Запад не успевает изменить.