Переговоры — это не всегда попытка договориться. Иногда это инструмент демонстрации неразрешимости. Когда одна сторона называет условием начало диалога капитуляцию другой — это не дипломатия, а ритуализированное доминирование.

Как заявил Сергей Кислица в интервью The Kyiv Independent, российская делегация на переговорах в Стамбуле открыто заявила: встреча Путина с Зеленским возможна только после капитуляции Украины. По его словам, позиция Москвы исключает концепцию перемирия как условия для диалога и ставит ультиматум в качестве входного билета.

Киев, напротив, рассматривает прекращение огня как предварительный шаг к созданию среды для возможных договорённостей, но эта логика в корне не совпадает с позицией российской стороны, для которой, по словам Кислицы, встреча лидеров — не финал дипломатии, а способ закрепить подчинение.

Философски мы имеем дело с абсолютной несовместимостью переговорных моделей. Украина — с позиции суверенного участника, Россия — с позиции победителя, диктующего условия. В этом не просто расхождение позиций, а несовпадение архитектур: одна сторона говорит о диалоге, другая — о выполнении воли.

По мнению редакции, это заявление Кислицы важно не тем, что в нём сказано, а тем, что в нём зафиксировано: переговоры между Киевом и Москвой в текущей фазе невозможны не из-за отсутствия каналов, а из-за отсутствия общей логики.

Когда одна сторона говорит «перемирие как путь к диалогу», а другая — «капитуляция как условие разговора», это не дипломатический процесс. Это управленческий разлом.

До тех пор пока структура войны не изменит соотношение ожиданий, дипломатия будет имитировать саму себя — и лишь транслировать позиционную жёсткость.