2024-08-01 12:00:01
#нефутбольный_франков
«Курица не мясо - прапорщик не офицер!»
Часть II
А если у него еще и было настроение подпевать – держитесь, соседи. Хотя мне нравилось, как он пел.
Наверное потому, что он ничуть не стеснялся, да и делал это от души.
Он музыку искренне любил, это, наверное, одна из вещей, что его трогала где-то глубоко. Хотя к новому относился предвзято. Сколько не пыталась его знакомить с чем-то более современным, он только глубже прятался в своей классике. Спорили мы по этому поводу частенько. Единственное, что мог послушать с моей подачи – какие-то случайные выступления уличных музыкантов. Не представляю, как он со своей чуткостью в музыке терпел когда-то мое брынканье на синтезаторе.
Кроме музыки испытывал необъяснимую слабость к медведям, особенно плюшевым. Обязательно привозил из своих рабочих поездок любые вариации мишек, которые удавалось найти. Футболка, гирлянда, фарфоровые фигурки – все это бережно складировалось у нас дома. Даже на заставке его телефона до сих пор красуется бурый медведь.
О футболе мы с ним вообще не говорили. Максимум, наверное, когда он отправил вместо себя на представление нового тренера какой-то командыпрессе. Помню, я сидела с глазами по пять копеек, судорожно записывая вопросы журналистов, чтобы ему потом все рассказать. Ну или когда, бывало, зайдешь к нему в разгар игры и стереотипно спросишь – а за кого болеть, за красненьких или беленьких. Это сейчас я бы его завалила вопросами, познакомившись с футболом ближе. А так – что обсуждать…
Детей еще маленькими на матчи водил, но их заинтересовать тоже не удалось. Воспринимали такие походы с радостью – куча людей, весело, мама дома, не видит, что пепси пьешь. Для нас футболом было мяч во дворе погонять, а не на стадионе болеть.
А вот мыслями по поводу редакционок мог делиться – там, благо, не все футбола касалось. Прибегал к нам на кухню, радостный, рассказывал, что за тему для обсуждения откопал. Дальше обычно следовал получасовой экскурс в историю.
Вообще, став постарше, спрашивала у него – как ты не выгораешь с таким объемом текстов, как поступаешь, если вдохновения нет? Он говорил, что как-то автоматически получается. Видит тему интересную – и всё, понеслась. Потом за уши не оттянешь от ноутбука – даже ест с ним.
То, с чем смирилась только повзрослев – его черный юмор. А вот детей он пугал знатно. В начале войны, перепуганные, прибежали к нему – что делать будем при ядерном взрыве? Пожал плечами – возьмемся, говорит, за ручки, да повернемся лицом к эпицентру. Брат, помню, глаза от страха вылупил, а папа смеется.
А вот мой личный детский кошмар – это папа и вождение. Я с ним ездила только один раз, и этого мне хватило с головой. У нас на Оболони есть затока, «Собачье гырло». Там небольшая прямая дорога к дальним пляжам, на то время немного дикая, но вполне пригодна для езды. Даже не вспомню, как так получилось, что папа оказался за рулем, но то, насколько уверенно он жал педаль газа, вряд ли забуду. Вроде и недолго ехали – дорога то короткая, но я успела «поблагодарить» всех людей, которые были причастны к выдаче ему прав. Но он был счастлив.
В общем, за руль его не пускали. Только в исключительных случаях и, желательно, на пустых прямых дорогах.
Второй кошмар – это, конечно, его кулинарные способности. Тут все ограничивалось вариациями двух блюд: салата и омлета. При чем в так называемый омлет шло все, что плохо лежало в холодильнике, и обязательно посолить хорошенько. Хотя была и обратная сторона, позитивная, – в еде он был не требовательный. Главный принцип – побольше мяса и поменьше гречки. Ну и еще, конечно, «курица – не мясо, прапорщик – не офицер». Поэтому в моих кулинарных начинаниях он был главным испытуемым и с достоинством нес это тяжкое бремя.
Ох, а говорить о его внимательности, когда дело не касалось работы… Как-то решил организовать нам сюрприз на Новый год, купил авиабилеты в Крым по дешёвке. Говорит, собирайтесь бегом, летим сегодня. Мы все, конечно, собрались, ждём такси. Папа проверяет билеты и со скорбным лицом выдаёт: «Ой, а они вчерашние…» В общем, скучать с ним не приходилось.
«Курица не мясо - прапорщик не офицер!»
Часть II
А если у него еще и было настроение подпевать – держитесь, соседи. Хотя мне нравилось, как он пел.
Наверное потому, что он ничуть не стеснялся, да и делал это от души.
Он музыку искренне любил, это, наверное, одна из вещей, что его трогала где-то глубоко. Хотя к новому относился предвзято. Сколько не пыталась его знакомить с чем-то более современным, он только глубже прятался в своей классике. Спорили мы по этому поводу частенько. Единственное, что мог послушать с моей подачи – какие-то случайные выступления уличных музыкантов. Не представляю, как он со своей чуткостью в музыке терпел когда-то мое брынканье на синтезаторе.
Кроме музыки испытывал необъяснимую слабость к медведям, особенно плюшевым. Обязательно привозил из своих рабочих поездок любые вариации мишек, которые удавалось найти. Футболка, гирлянда, фарфоровые фигурки – все это бережно складировалось у нас дома. Даже на заставке его телефона до сих пор красуется бурый медведь.
О футболе мы с ним вообще не говорили. Максимум, наверное, когда он отправил вместо себя на представление нового тренера какой-то командыпрессе. Помню, я сидела с глазами по пять копеек, судорожно записывая вопросы журналистов, чтобы ему потом все рассказать. Ну или когда, бывало, зайдешь к нему в разгар игры и стереотипно спросишь – а за кого болеть, за красненьких или беленьких. Это сейчас я бы его завалила вопросами, познакомившись с футболом ближе. А так – что обсуждать…
Детей еще маленькими на матчи водил, но их заинтересовать тоже не удалось. Воспринимали такие походы с радостью – куча людей, весело, мама дома, не видит, что пепси пьешь. Для нас футболом было мяч во дворе погонять, а не на стадионе болеть.
А вот мыслями по поводу редакционок мог делиться – там, благо, не все футбола касалось. Прибегал к нам на кухню, радостный, рассказывал, что за тему для обсуждения откопал. Дальше обычно следовал получасовой экскурс в историю.
Вообще, став постарше, спрашивала у него – как ты не выгораешь с таким объемом текстов, как поступаешь, если вдохновения нет? Он говорил, что как-то автоматически получается. Видит тему интересную – и всё, понеслась. Потом за уши не оттянешь от ноутбука – даже ест с ним.
То, с чем смирилась только повзрослев – его черный юмор. А вот детей он пугал знатно. В начале войны, перепуганные, прибежали к нему – что делать будем при ядерном взрыве? Пожал плечами – возьмемся, говорит, за ручки, да повернемся лицом к эпицентру. Брат, помню, глаза от страха вылупил, а папа смеется.
А вот мой личный детский кошмар – это папа и вождение. Я с ним ездила только один раз, и этого мне хватило с головой. У нас на Оболони есть затока, «Собачье гырло». Там небольшая прямая дорога к дальним пляжам, на то время немного дикая, но вполне пригодна для езды. Даже не вспомню, как так получилось, что папа оказался за рулем, но то, насколько уверенно он жал педаль газа, вряд ли забуду. Вроде и недолго ехали – дорога то короткая, но я успела «поблагодарить» всех людей, которые были причастны к выдаче ему прав. Но он был счастлив.
В общем, за руль его не пускали. Только в исключительных случаях и, желательно, на пустых прямых дорогах.
Второй кошмар – это, конечно, его кулинарные способности. Тут все ограничивалось вариациями двух блюд: салата и омлета. При чем в так называемый омлет шло все, что плохо лежало в холодильнике, и обязательно посолить хорошенько. Хотя была и обратная сторона, позитивная, – в еде он был не требовательный. Главный принцип – побольше мяса и поменьше гречки. Ну и еще, конечно, «курица – не мясо, прапорщик – не офицер». Поэтому в моих кулинарных начинаниях он был главным испытуемым и с достоинством нес это тяжкое бремя.
Ох, а говорить о его внимательности, когда дело не касалось работы… Как-то решил организовать нам сюрприз на Новый год, купил авиабилеты в Крым по дешёвке. Говорит, собирайтесь бегом, летим сегодня. Мы все, конечно, собрались, ждём такси. Папа проверяет билеты и со скорбным лицом выдаёт: «Ой, а они вчерашние…» В общем, скучать с ним не приходилось.